Раса Asmodians - Трусость

Я развивался, получая все новые и новые звания. Навыки мои как Чародея превосходили навыки многих других даивов, и в течение года мне уже было поручено руководство целым легионом. Борьба была жестокой, и мы часто находились в опасности быть атакованными балаурами, но наши Повелители Небес всегда заботливо защищали нас. Наши тактика и мастерство повышались, и, в конце концов, мы смогли начать убивать их молодых, более глупых драконов, до того как нас вынуждали отступить за наш Эфирный щит. Это были первые, маленькие шаги, но ведь каждый родитель знает, что ребенок должен научиться идти, прежде чем он сможет бегать.

А затем наступил день, потрясший всех нас.

Повелитель Израфиль, один из двух стражей Башни Вечности - тот самый Повелитель Израфиль, который как никто другой презирал Повелителей Драконов - объявил о том, что мы должны заключить с ними мир. По его мнению, цель войны состояла не в том, чтобы уничтожить балауров, а в том, чтобы защитить Айон.

Я был поражен, крайне удивлен тому, что один из наших спасителей изменил свое решение так легко, удивлен тому, что храбрость его и горячая решительность улетучились так ... так внезапно. Среди Повелителей Небес сначала воцарилось оцепенение. Тогда даже сама перспектива перемирия была невероятной пародией. Казалось, что все мы были единым разумом. Предложение же Израфиля было абсурдно.

Тем не менее, вскоре после этого наиболее слабые Повелители показали, что в действительности они никогда не имели для борьбы достаточно смелости, и всегда жаждали того, чтобы бремя такой чести было снято с их плеч. Леди Ариэль сдалась первой, сладкими словами льстиво расхваливая мудрость Израфиля, опытность его и его храбрость - храбрость! - в смелости предложить мир. У нее хватило нахальства говорить нам, даивам, как мы должны думать и что мы должны делать.

Как же быстро она и лагерь ее приспешников забыли жертвы тысячи лет. Как же мало стоит для них пролитая кровь такого множества представителей нашего рода.

Но у других Повелителей были по-настоящему стальные жилы. Как один из даивов я рос, зная некоторых из наших Повелителей, и тот из них, с кем мне лучше всего работалось, был великим и достойным повелителем по имени Асфель. Его решения всегда были неизменными, и именно под его руководством мы всегда добивались большего успеха. Его образ действий и его способности служили источником вдохновения для многих из нас, и когда пресные заявления с начали волновать некоторых из нас и я увидел выражение лица Асфеля, я знал, кому принадлежит моя преданность. Он встал, чтобы говорить, и мы встали вместе с ним. Он бранил Ариэль за презрение ее к памяти наших жертв, и разрушил мирную инициативу как простодушную и ошибочную, как пустую трату времени.

Зал взорвался яростью. Это все еще звучит в моих ушах... рев, смятение, слова ненависти и обвинения, когда стороны ополчились друг против друга. Затем, я видел, как Израфиль что-то пылко говорил Сиэль, которая слушала его внимательно. Израфиль настаивал на том, что мы могли защищать Айон мирными средствами, а не путем войны. И, к ужасу моему Сиэль одобрительно покачивала головой.

Для соблюдения хотя бы видимости согласия, все мы согласились покинуть большой зал и оставить Двенадцать Повелителей для закрытого обсуждения. Я вышел с товарищами по оружию, которые знали, что сторона повелителя Асфеля была единственно верной; другие же группами, состоящими из трусов, крадучись, растворились в ночи. Уже тогда мы начали разделяться на два лагеря в зависимости от того, к какой стороне мы примкнули: сильной или трусливой.

Той ночью мы терпеливо ждали результата. Я хорошо это помню. В памяти своей я снова и снова смотрю на наш мир, я вижу огромные факелы, горящие вдалеке, и знаю, что между балаурами и нами никогда не будет мира. В мыслях своих я вернулся в прошлое и вспомнил десятилетия бесконечной борьбы, вспомнил те темные мертвые глаза, которые, не мигая, неумолимо смотрели на меня, когда вся моя семья, все мои друзья были уничтожены лишь по причине простого, животного желания доминировать на планете.

Я знал, что Сиэль могла отклонить предложение Израфиля. Я знал, что Асфель мог отстоять свою, нашу точку зрения, и что другие, даже сама леди Ариэль, увидели бы смысл в словах его и согласились бы с ним. Я знал это, но все же, когда Повелители Небес, в конце концов, появились, принятое ими решение поразило меня, и покинуло меня и мой легион в смятении. Леди Сиэль уступила. Несмотря на все наши протесты, лишь она и Израфиль, как Стражи Башни, были единственными из Двенадцати, кто мог оспорить их решение. Но это решение было окончательным. Мы должны были примириться с балаурами. Я уже слышал голос Ариэль, звеневший в триумфе ликования, и звуке четырех ее отрядов, поющих какую-то глупую оду миру.

Явился Асфель, его лицо выражало лишь бешеную ярость. Как только он покинул это место, я полетел за ним, взяв с собой значительное количество моих товарищей даивов.